Конец сентября. Я впервые на море осенью. Приехала всего на неделю в пансионат, в тихий уголок у моря. В трёхэтажном корпусе не более трёх десятков отдыхающих, расселены они на всех этажах, и могло бы показаться, что здесь никто не живёт, если бы не встречи в столовой три раза в день. Каждое утро в свои семь дней я приходила на берег, почти пустой, бродила по мокрым, отшлифованным в веках волнами, камешкам, размышляла о жизни, о красоте природы. Каждый раз море манило меня в свои объятья, но я не подходила к нему ближе, чем в предыдущий день. И это - Чёрное море, ни разу в моём сознании не предстало черным - бегущие волны, отражающие лучи солнца и лазурь неба, сами становились лазурными.
Мне приходилось бывать на побережье иных морей. Я бродила по песчаному пляжу бурого Балтийского моря, где высокие-высокие сосны стремились в небо, словно были убеждены в том, что когда-то они всё-таки коснутся верхушками неба и им откроется некая тайна вселенной. Волны продолжали наносить песок на берег между соснами, и это удивительное сочетание песчаного берега, напоминающего пустыню, с великолепными вечнозелёными деревьями, олицетворяющими вечно живой мир, было не привычно для моего понятия о море.
Я купалась в волнах Средиземного моря, светлых-светлых, окаймлённых у безлюдного берега белой полосой пены. Казалось странным - в разгар лета на пляжах
египетской Александрии видеть пустынный берег. Но это было связано с тем, что пляжи были частными. Как могла часть вселенной стать собственностью человека? И поэтому море выглядело чужим и бесконечно далёким для моего сердца. На фоне стаи собак, вольно разгуливающей у самых волн, загорала группа туристов.
И вспомнилось мне наше Чёрное море летом, когда трудно было пройти к волнам между отдыхающими, лежащими под солнцем, живительной силой природы. И каждый раз мне приходила мысль о том, что нельзя унести с собой ни лазурь волн, ни их говор, ни тонущий в волнах закат, ни тишину, ни дыхание моря, разве только - в сердце.
Всё Божье! Но всё для нас.
И вот я опять на море. Справа от места отдыха высокие скалы, а меж ними и волнами множество одиноких камней, на некоторые из них можно присесть и ещё ощутимее почувствовать себя частицей природы. Издали небольшие камни, покрытые мхом, расположенные близко друг к другу, похожи на забытые кем-то вещи.
Вечерами, на этом же берегу, я наблюдала за чайками, у них своя жизнь, и моё присутствие для них было равнозначно тому, что их окружало. Эти быстрые птицы приковывали к себе мой взгляд и легко склоняли сердце моё к вере, что жизнь остаётся вечно молодой. Побродив по берегу, я садилась на выброшенный волнами остаток дерева, без коры, обожжённый солнцем, обдуваемый ветром, на котором несчётно раз в иные дни сидели отдыхающие. И эта часть дерева напоминала о том, что в природе всё непрерывно изменяется. Сидя на нём, я глядела на волны, не затихающие ни на секунду.
В предпоследний день моего отдыха, когда я утром так же сидела на брёвнышке, подошла молодая женщина. Сказав мне "Доброе утро!", она опустилась рядом и долго сидела неподвижно, обратив свой взгляд в даль моря, словно она его видела впервые.
О чём думала эта невысокая русоволосая женщина с голубыми глазами, лет двадцати шести, я не могла знать, скорее всего, она забыла о моём присутствии и погрузилась в свои, никому не известные мысли. Я же думала о том, каким разным бывает море, как дни, как сама жизнь. Я видела его прежде в ночи и в рассвете. Тихой ночью луна господствовала над ним, глядела в самую его глубь, и, вероятно, видела и знала то, о чём мы никогда не узнаем. Я видела его и разбушевавшимся, когда оно бросало волны на берег, и они разбивались о скалы, и тогда берег был неприступным. Думала о том, что оно неотъемлемая часть природы, как суша, как солнце, как небо. Я вспомнила море, увиденное мною первый раз в реальной жизни, а не в кино и не во сне. Когда поезд проскользнул тоннель и вырвался на свободу: с одной стороны были невысокие горы, а с другой - море. Оно было переполнено чувствами, и мне казалось, что выражало недовольство по поводу поездов, так часто нарушающих его покой. При виде моря меня охватило волнение, словно я прикоснулась к одной их тайн мира.
Прохлада, тишина, пустынный берег, - всё это располагало к тому, чтобы две незнакомки, сидящие рядом, никуда не спешащие, вдыхающие запах моря, ощущающие его дыхание, - приоткрыли свои души друг другу.
Помолчав ещё некоторое время, женщина обратилась ко мне:
- Вы давно на отдыхе?
- Завтра ещё буду здесь.
- А я только вчера приехала.
- Откуда? - спросила я.
- Из Москвы.
- В пансионате остановились?
- Нет, у родственников, недалеко от моря.
- Быть москвичкой - эта привилегия не для всех.
- Я только семь лет живу в Москве и никогда не предполагала, что буду жить в столице.
И она рассказала о том, как ещё в то время, когда училась в десятом классе, ей часто представлялись видения: высотные здания, широкие проспекты, она видела не смутные очертания домов, а их стройные линии, их фасады, и себя среди них.
Закончив школу, она поехала в Москву поступать в техникум, никаких перспектив, но и никаких сомнений на счет поездки, так как влекла неодолимая сила. В тот год не поступила, познакомилась с парнем, которому осенью предстояло идти на службу в армию. Два года переписывались. Отслужив, парень приехал к ней, в городок районного значения, они поженились. До службы в армии её муж жил в очень старом доме в центре Москвы. Дом снесли, им дали квартиру в одном из высотных домов на проспекте Вернадского.
- Значит, судьба? - спросила я.
- Да, когда мы с мужем переехали в новую квартиру, передо мной предстали картины, виденные мною много раз раньше.
Я взглянула в её глаза, они излучали тепло и свет, ей ничего не надо было доказывать, что так всё происходило, душа её словно вырывалась наружу, душа, в которой осело всё только светлое и доброе, и не нашлось места ничему такому, что омрачило её существование.
Порой она умолкала, и мы опять глядели в море, оно меняло цвета и постепенно принимало зеленоватый оттенок, волны становились ровными и казались бесконечными, бегущими к нам, и нам непонятно было, как они возвращаются назад и возвращаются ли. Солнце ласкало поверхность моря, даря любовь и тепло.
Сделав вывод о безмятежной жизни моей собеседницы, я ошиблась.
После очередного молчания она, вздохнув, сказала: - В море погиб мой муж, спасая семилетнюю девочку, там, далеко. - Она указала взглядом туда, где синева неба сливалась с поверхностью моря, а потом, словно неожиданно нечто вспомнив, добавила: - За год до его смерти мы отдыхали в Сочи на ривьерском пляже. Мы сидели на камешках совсем близко у волн, некоторые из них касались наших ног, мы грелись в лучах заходящего солнца, и мне захотелось зайти в воду. Набегала очередная волна, я шагнула ей навстречу и подставила руки. Когда волна отхлынула, на пальце не оказалось обручального кольца. Долго с мужем его искали, но не нашли. Это был некий знак о предстоящей разлуке, разлуке навсегда. Море забрало моё кольцо, а потом - моего мужа...
Каждый раз, когда я приезжаю на море, я подступаю близко к волнам и сегодня ещё подойду, попозже, и мне кажется, что волны, знают всё обо мне, только не могут сказать, а может, и говорят, но на своем языке, вот и нынешним утром я их слушала, когда шла по берегу, и ещё буду слушать. Я не виню море в смерти моего мужа, не виню волны, унёсшие моё обручальное кольцо. Они живые, как трава, как лес, как скалы. Я боюсь их. Но не приезжать, - не могу. В них я словно вижу тень моей судьбы.
Был уже полдень, а мы сидели на том же месте и говорили, говорили. Несколько часов назад, мы, не подозревавшие о существовании друг друга, теперь не могли расстаться.
Попрощались до завтра, она обещала мне ещё много рассказать о своей жизни.
Я пришла в свою комнату, в которой жила одна, была в радостном настроении, оттого, что завтра мне предстоит встреча, но после телефонного звонка из дома стало ясно, что я должна была по семейным обстоятельствам рано утром уехать, не попрощавшись с морем.
Так я не встретилась больше со своей новой знакомой. Значит, так должно быть. И не напишешь, и ничего о ней не узнаешь. В памяти только её образ и имя. Но море оставило свой отпечаток в моём воображении, и я написала стихотворение, в котором есть строки

...чей дух здесь томился и счастья искал?
Он бродит неслышно, не видя нас, грешных,
у берега моря, у призрачных скал,
и просит упрямо подумать о вечном,
ища бесконечности тонкую нить.
И падает в камни усталостью вечер,
чтоб новыми грёзами завтра ожить.

О море, ты было тысячи лет до нас, живущих сейчас, будешь после нас волновать, манить к себе чьи-то души, быть причиной трагедий и существовать независимо от человеческого сознания. Не может море прекратить своё существование, оно часть вечного движения, движения к совершенству мира.
Красота вселенной, и мы среди этой красоты - заложники своих мыслей, чувств и поступков.