И я - одна под прессом дум,
не замечала мира краски,
лишь мой разгорячённый ум
срывал усталой жизни маски.

А жизнь смеялась надо мной,
как над изломанной игрушкой,
и я, с наивностью святой,
была ее игре послушна.

А там, за хрупкой далью гор,
любви вершина вновь сияла,
ее пленял немой простор,
и небо тайной укрывало.