Все пройдет. «И это тоже все пройдет», выгравировано было на перстне царя Соломона.
Трогательное изречение. Все проходит, но и все остается. Рана заживает, но рубец - остается. Слезы заканчиваются, а следы от слез остаются. Невидимые, внутренние рубцы, заставляющие сердце вздрагивать.
69 лет — почти прожитая жизнь. Человеку положена одна жизнь, а вторая — не под силу.
Когда человек ощущает, что утратил самое ценное в жизни, а прозябать не под силу, он расстается с жизнью.
Человек блуждал по Арбату. Он думал и созерцал деревья. Человек действия, он внезапно утратил интерес к действиям.
Угрюмый, небритый, поникший, размышляющий ни о чем. Человек смотрел в даль. Вдруг взгляд его задержался на какой-то надписи, начертанной на одной из разноцветных лавочек Арбата. Неровными, задыхающимися буквами, кто-то написал мелом: И душа, обжигаясь слезой Над ушедшими днями летела...
Что же ты человек, блуждаешь по Арбату? Может для тебя начертаны эти слова? Может в жизни все проще, и не для всех имеет значение эта простая фраза.
Гак обнажается истинная сущность, скрытая в ней. Один - любит, второй делает вид, и удаляется на аллею, и пишет мелом на лавочке, от отчаяния.
Задыхающиеся, неровные буквы. Они плачут. Их нужно стереть
И сердце вновь не верит,
Что этот мир для нас не навсегда.
Счастье вдвоем - это наше тайное имущество. Это не абстрактные шины и лирические стихи, хихиканье у подъезда, жеманное ухаживание, искусственное лицо и броское платье. Так рассуждал человек, тотерявший это счастье.
И все же, чья рука совершила кощунство, начертав слова известной лахтинской поэтессы Веры Кожиной на лавочке Арбата?
Текст тоже не вечен. Легкий дождь смоет этот отчаянный плач ггихов.
Может чья-то рука хотела забыть счастливые минуты? Человеком снова овладело безразличие, ставшее чертой его харак-гера в последние месяцы. Он лихорадочно бродит от дома к аллее, от аллеи к парку, наступая на прохладный южный вечер. Уже и солнце заходит, а человек не найдет себе места.
Солнце стало зеленоватым, как глаза его женщины. Оно погружаюсь в нежную листву деревьев. Выделялось 7 лучей, 7 зеленоватых лучей солнца. Они опускались медленно с неба на землю и все живое здыхало их тепло.
Солнце таким образом заходило миллионы лет. Тысячи людей наблюдали за солнцем восхищаясь, удивляясь...
Каштаны на аллее немо возвышались над людьми, поднимая над титовой ветви с поднятыми белыми свечами. Они цвели. Такой расклад нам предлагает жизнь Вдали туман седого горизонта, И на дорогах блики, миражи, Как будто недосказанное что-то
Один луч погас. Падал второй луч, будто подрубленный силой ветэа Борея.
Молюсь я - душа не бывает Пуста, как забытые храмы, В ней вера моя обитает, Спасаясь от жизненной драмы.
Третий луч падал медленно, как длинный шест, плашмя, заглянув в окна.
Всплывут знакомые мне лица Все ж хорошо: вы были все... И мысль невольно затаится, Как тень былого на кресте
Погас третий луч.
Зажглись фонари. Кричали ночные птицы. Они кричали тревожно: ночь опасна, безумен человек, не остерегающийся ночи. Самое важное не блуждать по ночам, не вникать в пасмурные замыслы ночей. Как бы ни была опасна ночь, придет утро. Поднимутся золотые стволы лучей солнца и осветится начало рождающегося утра. Вот о чем кричали черные птицы ночи.
Четвертый луч, неровно осветив деревья, задержался в их кронах, потревожил жучка, напомнив о приближении ночи. Вновь былое дели или множь На еще неугасшие страсти -Только неба холодного дрожь И теней за спиной безучастье.
Пятый луч упал на дома и плитку дорожки Арбата. На дорожке не растет трава. Растения сгорают не имея сил выбраться на поверхность почвы. Они не могут видеть солнца. Откуда-то доносился звук плачущей песни. На небе замаячили стеклянно тучи. Очертания их были красны. Медленно звенели сверчки. Напряжение росло. Солнце круто уходит к закату, Я спешу все закончить дела, Но взгляну лишь назад виновато -Жизнь ладьею в туман уплыла Мелькнул шестой луч
Он укорачивался, как тень идущего в летний полдень. А на деревьях пели птицы. Особенно заливалась иволга, забыв обо всем на свете. Она отчаянно выводила свои трели, взмывая к солнцу, уходящему за горизонт, как бы призывая его не уходит в ночь. Человек был немым свидетелем ее отчаяния:
Сжималась я от многих лихолетий, В мир вглядывалась я, лишаясь сна, Порою не хватит междометий! Но страшною бывает тишина
седьмой луч мигал часто, медленно, без сил угасая, тусклыми бликами освещая пространство.
Человек отчаянно побежал по Арбату. Он хотел добежать до конца аллеи пока не погаснет последний луч солнца. Удержать его тепло в своих ладонях, запомнить прощальный свет уходящих лучей. Солнце садилось за горизонт.
Человек не добежал до обозначенной цели. Луч мигнул, как падающий метеорит, вздрогнул и погас... И снегопад,
И ветры,
И дожди,
И строки моего стихотворенья, И вечности мерцанье впереди, Все — музыка великого движенья
Южная ночь наступает резко, почти мгновенно. Человеку стало одиноко. В нем что-то оторвалось.
Ушел свет солнца, который он не замечал. Душа погрузилась в темноту.
Свет солнца оцениваешь тогда, когда его лишаешься. Завтра снова наступит утро. Но это будет уже другой день и человек, переживший бессонную ночь станет тоже другим. Жизнь продолжается...
Я уйду, как всё уходит. А рассветы и закаты? -Пусть они по свету бродят, Как бродила я когда-то.
Человек медленно идет по Арбату. Наступает нежный рассвет. Воздух утром удивительно чист и прозрачен. Город просыпается навстречу новому дню. Любимый город Веры Кожиной, наполнялся утренними звуками. Рассвет бродил по аллее. Мгновение застыло в стихах Веры Кожиной.
---
Людмила Александровна Мичурина
преподаватель шахтинского педагогического
колледжа